«Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен – вот в чём фокус!» (c) Воланд," Мастер и Маргарита"
Название: Мой рождественский спаситель
Оригинал:Mon Sauveur de Noël
Язык оригинала: Французский
Автор: Cleo McPhee
Разрешение на перевод: получено
Переводчик: HAG108
Бета/гамма: Mapkusa/Мандаринка
Пейринг: ГП/ЛМ
Рейтинг: NC - 17
Тип: Слэш
Жанр: Романс, PWP.
Размер: Мини
Перевод: закончен
Тайм-лайн: 6 курс.
Предупреждения: OOC, Дамби не то, чтобы плохой, но хорошим его назвать сложно.
Саммари: На рождественские каникулы Гарри отправляют к Дурслям, и в канун Рождества дядя Вернон в пьяном угаре начинает к нему приставать. Поттеру приходится спасаться бегством и бродить по улицам Лондона. Он заблудился и очень устал. Прислоняясь к стене и съезжая по ней на землю, он уже ни на что не надеется… Но, может быть, люди не зря говорят про чудеса в канун Рождества?
Дисклаймер: Все герои «Гарри Поттера» принадлежат Дж. К. Роулинг, к моему превеликому сожалению…
От автора: В данном фанфике описываются отношения сексуального характера между мужчинами, так что гомофобам здесь не место… Мама!!! Немедленно закрой эту страницу!
Размещение: можно, только ссылку киньте, куда постить будете))))
До начала рождественских каникул оставалось всего четыре дня, и Гарри Поттер, проснувшийся в кои-то веки в столь ранний час – шесть утра - предавался мечтам о том, как он проведёт эти пару недель заслуженного отдыха. Но около девяти часов, когда все его однофакультетники проснулись и собирались на завтрак, в спальне мальчиков шестого курса Гриффиндора появился домовик в форменной одежде Хогвартса и передал брюнету записку директора, в которой тот просил мальчика зайти к нему для беседы.
«Наверняка хочет поговорить о дополнительных занятиях на каникулах с кем-нибудь из авроров или профессоров. Хотя, из профессоров на Рождество в школе остаётся только Снейп… Гадство…» - примерно с такими мыслями парень шёл по многочисленным коридорам школы к кабинету Альбуса Дамблдора, ежась от холода. На улице-то чай не май месяц!
Подойдя к каменной горгулье на третьем этаже, он произнёс пароль – «Сахарные перья» - и, поднявшись по винтовой лестнице до входа в кабинет директора, легонько постучал в дверь. С той стороны послышался усталый старческий голос:
- Войдите.
Гарри вошёл, поприветствовав пожилого мага, и сел в кресло напротив него. Дамблдор, как и всегда, предложил ему свои любимые лимонные дольки, от которых он отказался. Зато с удовольствием согласился на кружку ароматного чая с травами. В течение долгого времени в кабинете стояла уютная тишина, но, выпив уже больше половины содержимого кружки, Поттер решился нарушить молчание:
- Профессор, я могу спросить, зачем вы меня вызвали?
- Я так понимаю, ты хочешь провести каникулы в замке, не так ли? – после утвердительного кивка он продолжил: - Ясно. Понимаешь, Гарри, дело в том, что Волдеморт в последнее время всё чаще стал устраивать акции устрашения по всей стране, и с каждым разом жертв становится всё больше. Помимо этого я заметил, что все рейды стали проходить в непосредственной близости от Хогвартса, а Хогсмид стал практически постоянным полем боя между Пожирателями и аврорами. Туда даже направили несколько отрядов авроров в штатском для постоянного наблюдения. В связи с этим я решил, что тебе не стоит оставаться в замке на Рождество, - маг взглянул на Гриффиндорца и увидел, как тот начинает хмуриться всё больше.
- К чему Вы клоните, директор?
- Мальчик мой, пойми, это опасно! Мы не можем так рисковать твоей жизнью и здоровьем.
- Ладно, я никуда не буду выходить с территории школы, - увидев, что Дамблдор хочет что-то сказать, парень его перебил: - Ок, я даже на улицу выходить не буду!
- Гарри, я редко буду появляться в замке, почти все учителя и ученики разъедутся, и, если что, ты останешься один на один с нападающими. Я не хочу рисковать, и поэтому связался с Дурслями… Они согласились приютить тебя у себя на каникулы.
Если бы Поттер был в этот момент на ногах, то он обязательно бы шлёпнулся на пол, пребольно ударяясь о каменные плиты.
- Что? То есть… Вы хотите сказать, что мне придётся опять ехать к этим грёбаным Дурслям?! Какого хрена?! Твою мать, Вы же обещали мне, что я никогда больше не вернусь к ним! Вы знаете, как они со мной обращались и всё равно хотите отправить меня туда!?
- Оставаться здесь очень рискованно, и я принял решение. Ты проведёшь каникулы на Прайвет-драйв, и это не обсуждается, Гарри, - жёстко произнёс пожилой маг.
- Это чистой воды лицемерие с Вашей стороны, профессор. Не знали об этом? – истеричный смешок вырвался из саркастично искривлённых губ молодого человека.
Старик недоверчиво посмотрел на него, но ничего не сказал.
В конце концов, Поттер тряхнул головой, ошарашено хмыкнул и резко поднялся с кресла. Он вперил недоверчивый взгляд в директора, открывая и закрывая рот, всё не решаясь начать, но потом не сдержался и заговорил:
- Весь пятый и шестой курс Вы отправляли меня бороться с Пожирателями во время их рейдов, не говоря уже о том, что мне пришлось пережить во время первых четырёх. Я рисковал своей жизнью. Даже с Волдемортом успел повстречаться! Несколько раз! И после этого Вы смеете говорить, что отправляете меня к этим монстрам, чтобы уберечь от опасности?! Не смешите меня!
И не дожидаясь оправданий и той лапши, которую директор наверняка собирался щедро навешать ему на уши, он развернулся на каблуках и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Сбежав вниз по лестнице, он понёсся по коридорам замка на восьмой этаж. Ему нужно было место, где его никто не смог бы найти.
По пути парень встретил своего преподавателя Зельеварения и чуть не сбил того с ног, не обратив внимания, куда бежит. Мужчина хотел что-то крикнуть ему в след, но не сделал этого. Он был в шоке от того, что увидел. Как бы он не выводил этого невозможного Гриффиндорца из себя, сколько бы не поливал грязью его отца и крёстного, как бы не издевался над ним на своих уроках и в другое время, но мужчина никогда не видел Мальчика-Который-Выжил плачущим… А сейчас он увидел залитое слезами лицо мальчишки и дикое, всеобъемлющее отчаяние в глазах этого вечного оптимиста. Неужели это было правдой и кому-то удалось вывести этого молодого человека из состояния душевного равновесия, заставив того нестись куда-то сломя голову со слезами на глазах?
Тем временем Поттер уже достиг того коридора, где находился вход в Выручай-комнату, и, пройдя три раза мимо неё, он вошёл внутрь через появившуюся словно из ниоткуда дверь. Стоит отметить, что, как только он зашёл, дверь исчезла, и стена вновь стала девственно чиста, как и двумя минутами ранее. Пройдя в глубь комнаты, парень опустился в кресло, свесив ноги с подлокотника и уткнувшись лбом в мягкую спинку. Посидев так пару минут, бездумно болтая ногами, брюнет погрузился в воспоминания и в памяти всплыли последние рейды с его участием.
Много раз во время боя юноша чувствовал на себе чей-то обеспокоенный взгляд, как будто кто-то за ним присматривал, чтобы он не оказался в смертельной опасности. Как тогда, с Грейбеком, которому поручили поймать и доставить Мальчика-Который-Выжил Волдеморту. Оборотень загнал парня в угол и, когда тот уже утратил всякую надежду на спасение, этот амбал упал, как подкошенный, от заклятий Инкарцеро и Петрификус, пущенных ему в спину. Подняв глаза на своего спасителя, Поттер встретился взглядом с Люциусом Малфоем. Мужчина стоял позади оборотня, чтобы тот его не увидел, и не пытался напасть на практически безоружного молодого человека. Он лишь изменённым голосом посоветовал быть осторожнее и аппарировать отсюда поскорее. Они много раз встречались в рейдах с тех пор, и каждый раз блондин вытаскивал его гриффиндорскую задницу из-под летящего в него проклятия. За Грейбеком были братья Лестранжи, потом Долохов, а затем его собственная жена, Нарцисса Малфой. Когда же они встречались во время боя на виду у всех и им приходилось драться, но Люциус никогда не посылал в него те заклятия, которые Гарри не смог бы отразить. У Поттера сложилось такое впечатление, что Малфой-старший мало того, что отказался от идеи причинения вреда Мальчику-Который-Выжил, так ещё и пытался его защищать.
Мда, с каждым рейдом всё чудесатее и чудесатее…
Ещё более странным стало то, что вскоре после событий с Грейбеком он начал видеть аристократа в своих снах. Юноша не мог не признать, что Люциус был очень красивым мужчиной: высокий, статный, с серыми глазами и длинными светлыми волосами, закрывающими полспины. А помимо внешней красоты, в каждом его действии и взгляде виднелся ум и, что самое главное, разум. В отличие от большинства его "соратников".
Поттер почувствовал горячую волну, прошедшуюся по всему телу от воспоминаний об этом человеке, и на его щеках появился жгучий румянец.
Парень давно уже понял, что его больше привлекают мужчины, нежели представительницы прекрасного пола. На четвёртом году обучения он обратил внимание на одного из участников Турнира Трёх Волшебников, Седрика Диггори. Хм, от семикурсника Хаффлпаффа до правой руки Тёмного Лорда за два курса – это… круто, ничего не скажешь.
«Но блондинчик сам виноват, нефиг было постоянно меня защищать и смотреть на меня своими невозможными серыми глазами…»
Поттер пытался понять мотивы мужчины, но всё – без толку. Быть может, аристократ испытывал к нему какие-то чувства? Нет! Это не возможно! Они совершенно не знают друг друга, да и пересекаются чаще всего только в рейдах. К тому же, редкие разговоры в мирное время полны сарказма и оскорблений в адрес друг друга. Так что никаких чувств здесь быть не может.
В последнее время он вполне мирно общался с Драко, хоть такие разговоры и случались крайне редко: межфакультетская вражда как-никак… Возможно, Слизеринец писал отцу о нём, и Люциус решил, что относительная дружба его сына с Героем – это шанс на нормальную жизнь и избавление от ига Тёмного Лорда?
Юноша покачал головой: он окончательно запутался.
~*~*~*~
А в это время в Малфой-меноре Люциус сидел в своём кабинете. Он не выходил оттуда уже третьи сутки. С тех самых пор, как Нарцисса изъявила желание, чтобы Драко принял Тёмную метку на рождественских каникулах, из-за чего Глава Рода был зол на эту идиотку, которую все по ошибке называли его женой, и метался по кабинету, как раненый зверь. Он напивался все эти дни и думал о своём зеленоглазом чуде, которое стало его персональным проклятием. Для сына Люциус всё уже предусмотрел. Драко не вернётся в Менор на праздники. Не могло быть и речи о том, чтобы его наследник вывозился в том дерьме, в которое его самого втянул Абрахас следом за собой. Люциус готов был отдать всё, лишь бы стереть это рабское клеймо со своего предплечья. Так страстно он не желал ничего, кроме свободы. Избавиться от Нарциссы и начать жить с тем человеком, которого он на самом деле любит, - вот, чего хотел Малфой-старший наравне с избавлением от метки и смертью Лорда.
Мужчина так погрузился в свои мысли, что не заметил, как его камин полыхнул зелёным. Только, когда Северус поднёс руку к его лицу и помахал перед ним, он вскинулся и уставился на него слегка дезориентированным взглядом.
- Здравствуй, Люциус.
- Здравствуй, Северус. Чем обязан столь раннему визиту?
- Я по поводу Поттера. Ты просил меня рассказывать тебе всё, что я узнаю о нём, и взял с меня слово, что Лорд об этом не узнает. Я доверяю тебе, Люциус, поэтому и пришёл. Я хотел рассказать о сегодняшнем инциденте, произошедшем несколькими часами ранее.
Малфой налил два бокала коньяка и протянул один другу. Пригубив содержимое своего, он произнёс:
- Я тебя слушаю…
- В общем, сегодня утром Поттер чуть не сшиб меня с ног, когда нёсся куда-то по коридору сломя голову. Я, конечно же, собирался снять с него сотни две баллов за нападение на учителя и крикнуть ему об этом вслед. И я обязательно бы это сделал, если бы не увидел, что он плачет. Мне показалось, что он сильно на кого-то злился, но в то же время у него в глазах было такое отчаяние и боль, что даже мне стало как-то не по себе… Знаешь, я никогда его таким не видел. Нет, мне доводилось видеть его и в гневе и… в бешенстве, я видел то, что осталось от кабинета Дамблдора, когда этот мальчишка разнёс его в конце пятого курса, но, несмотря на всё это, он всегда оставался непрошибаемым оптимистом. Всё-таки Гриффиндор – это диагноз! А сегодня… Не знаю, что меня дёрнуло в тот коридор, но я встретил две трети Золотого трио в компании ещё пары Гриффов. Из их разговора я понял, что Поттеру предстоит отправиться к его родственникам-магглам на Рождество. Грейнджер была вся в слезах, и чуть позже, когда мне удалось застать её одну и убедить в том, что мне можно доверять, она объяснила, почему Поттер так не хочет возвращаться к этим магглам. Они вечно придираются к нему, причём не по делу, оскорбляют, морят голодом и используют в качестве домового эльфа. А если он сделает что-то «не так», избивают. Ещё на первом курсе он признался Лонгботтому, что страшно боится своего дядю. Кстати, как потом выяснилось, этот маггл приставал к нему и раза три пытался зажать в углу, но, к счастью, каждый раз мальчишке удавалось сбежать. Не знаю, стоит ли верить всему, что она мне рассказала, но это уже решать тебе. Вот, собственно, и всё.
Снейп долго наблюдал за реакцией друга. За его судорожно сжатыми кулаками, играющими на щеках желваками, нахмуренными бровями и взглядом, обещающим мучительную смерть ничего не подозревающим магглам. Люциуса била мелкая дрожь от еле сдерживаемой ярости, клокотавшей внутри него. И тут на младшего Слизеринца снизошло Понимание. Нет, он знал, что Люц всегда предпочитал видеть в своей постели мужчин и был вынужден жениться на Нарциссе, согласно договору между их семьями, но то, что его лучший друг влюбится в Поттера было для Снейпа чем-то из ряда вон. Сказать, что он был удивлён – ничего не сказать. Но, надо отдать должное, мужчина быстро взял себя в руки, даже как-то слишком быстро, и проговорил:
- Ты влюбился в Поттера.
Это не было вопросом, просто констатация факта. Малфой ничего не ответил, но этого и не требовалось: его взгляд говорил сам за себя. Не произнося ни слова, Мастер Зелий поднялся с кресла и, сделав непонятный жест рукой, мол, «мне пора», ушёл. У него ещё были уроки сегодня, и времени, чтобы обдумать полученную информацию и понять, чем она грозит и ему, и блондинистому семейству, катастрофически не хватало.
~*~*~*~
Просидев около часа в любимом кресле в своих апартаментах, анализируя сложившуюся ситуацию, зельевар отправился на очередной урок. Влетев в свой класс и быстро сделав какие-то пометки на доске, профессор пригласил студентов занять свои места. Это была группа Слизерин/Гриффиндор, шестой курс. Он заметил, что Поттер отсутствует, но, вопреки своему обыкновению, не стал заострять на этом внимание и продолжил объяснять детям, что они сегодня будут делать.
~*~*~*~
Для всех этот день прошёл относительно быстро: Снейп провёл все свои уроки, сходил на ужин и провёл остаток вечера за проверкой домашних заданий; Малфой-старший размышлял весь день и всю ночь, так и не выйдя из своего кабинета; Поттер тоже был погружён в свои мысли, но, в конце концов, его организм не выдержал напряжения, и юноша отключился прямо в кресле в Выручай-комнате.
~*~*~*~
Как-то неожиданно подкрался и конец недели, а за ней и отъезд студентов по домам. БОльшая часть детей светилась счастьем, как новогодняя ёлка – огоньками, и лишь Слизеринцы были сдержанны в проявлении своих чувств, собственно, как и всегда. Но был один человек, которого не коснулось радостное предпраздничное настроение. Выражение его лица было странным и несвойственным именно этому ребёнку. Гарри Поттер не улыбался, не смеялся над шутками одноклассников и не обращал внимания на подколки. Он был мрачен, под глазами залегли иссиня-чёрные круги, которые до конца так и не могли скрыть косметические чары, наложенные на него Гермионой. Но это было ещё полбеды, хуже всего было то, что во взгляде подростка появились раздражение, переросшее, в конечном счёте, в тихое бешенство, а в глубине плескалась боль и пока беспричинное чувство надвигающейся беды.
Он слушал то, о чём ему говорили, но это его не трогало. Он узнал, что Гермиона поедет со своими родителями во Францию на все каникулы, что у Рона соберётся вся семья (даже Перси собирался приехать и заодно представить семье свою невесту) и что Невилл отпразднует Рождество с бабушкой в Святого Мунго, в палате родителей. Но, опять-таки, ничего не почувствовал и лишь натянуто улыбался, когда от него требовали хоть какой-нибудь реакции.
В день отъезда он, молча, собрал чемодан с вещами и поставил его около входной двери в спальню, где уже стоял багаж Симуса, Дина и Невилла. После чего юноша спустился в Большой зал на завтрак. Механически пережёвывая свои любимые тосты с абрикосовым джемом и заедая их овсянкой, он ловил на себе сочувствующие взгляды одноклассников и жалостливые – одноклассниц. Грейнджер как всегда отличилась: в её взгляде было и то и другое. Чувствуя, что сейчас взорвётся и разнесёт спонтанным выбросом магии пол зала, он быстро поднялся из-за стола и практически сбежал в холл, где, укрывшись в тёмной нише, прикоснулся горящим лбом к прохладному камню стены и закрыл глаза, пытаясь успокоить накопившееся за несколько дней раздражение, стремящееся выйти наружу.
Через полчаса пространство перед входом в замок стало наполняться весёлым гомоном студентов. Внизу, возле ступеней стали появляться кареты, запряжённые фестралами, которых, к несчастью, с каждым днём видело всё больше детей. Все пытались побыстрее сесть в карету и уехать на платформу, чтобы занять лучшие места в Хогвартс-Экспрессе. Поттер шёл в последних рядах вместе с Луной Лавгуд и Драко Малфоем, который тихо обсуждал что-то со своим другом Блейзом Забини. Кстати говоря, все четверо сели в одну карету, и блондин кинул оценивающий взгляд на своего врага, а, увидев его выражение лица, изумлённо приподнял тонкую бровь. Он уже хотел что-то сказать, но уловив возросшее в воздухе напряжение, исходящее от смотрящего на него в упор Золотого Мальчика, наследник славного рода Малфой отказался от этой затеи.
Вот этим Поттеру и нравились Слизеринцы и Драко, в частности: они не лезли в душу и не пытались заставить доверять себе, даже, наоборот, учили не делать этого ни в коем случае. Но, надо признать, такое поведение змеек продолжалось ровно до того момента, пока ты не становился их другом, что случалось крайне редко и добиться такой дружбы было крайне сложно.
Так они и ехали: молчали и смотрели в окна на удаляющийся замок и заснеженный парк, через который проходила дорога к железнодорожной платформе, расположенной к северо-западу от Хогсмида.
Приехав на станцию Гарри выбрался из кареты, помог выйти Луне, кивнул Слизеринцам и постарался как можно незаметнее пробраться к вагону, а затем найти свободное купе. Он не хотел никого видеть и ни с кем разговаривать, поэтому и шёл так быстро и подальше от света фонарей. Ему нужно было время, чтобы морально подготовиться к неделе каникул в аду.
В душе подростка с каждой проведённой в одиночестве минутой росла ненависть к Дамблдору. Как этот старый маразматик мог так поступить с ним?! Отправить его на Рождество к этим имбицилам, у которых одна извилина на троих, а веса – как у беременной слонихи! Уму непостижимо! В этот момент Поттеру страстно захотелось вернуться в замок, подняться на третий этаж и, разнеся к чертям собачьим – да простит меня Сириус - горгулью, подняться в кабинет директора и, начав его душить, глядя рямо в глаза и мило улыбаясь, произнести: «С Рождеством, господин директор! Пусть Вам будет так же весело, как и мне, в Новом году!» Но он лишь упал на сидение и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза, слушая биение своего сердца.
Через какое-то время к биению сердца прибавился стук в дверь. Сначала деликатный, видимо, Гермионы, а потом беспардонный, очевидно, Рона. Но брюнет не обращал на это внимание, делая вид, что спит и не слышит. Но, когда к купе подошёл Малфой, и, сняв Запирающее заклятие, приоткрыл дверь, Поттер повернул голову в его сторону, медленно приоткрывая глаза и смотря на посетителя снизу вверх. Драко в ту же секунду оценил, в каком состоянии находится Гриффиндорец, и почти сразу же ушёл, сказав лишь, что он будет в двух купе от него, если Гарри захочет поговорить, и что его аристократическая персона ждёт хотя бы одного письма о том, как он добрался до своих маггловских родственников. Получив в ответ слабую, но впервые за прошедшую неделю искреннюю улыбку и лёгкий кивок, блондин мягко прикрыл дверь, самостоятельно накладывая на неё Запирающее. Брюнет ещё раз улыбнулся ненавязчивой заботе Слизеринца и, достав книгу о магических существах, погрузился в чтение. От книги его оторвали всего один раз: пожилая дама, продающая сладости, предложила ему сладких тянучек и сахарных перьев. Юноша, помня о том, как "хорошо" его кормят дома, взял пару пачек с тянучками, шоколадных лягушек и несколько сладких батончиков, осчастливив старушку пятью галеонами и двадцатью пятью сиклями. И до конца поездки его больше никто не тревожил.
Вечером Хогвартс-Экспресс наконец-таки прибыл на платформу 9 и ¾. Затормозив, он издал противный металлический скрежет, от которого у Поттера внутри всё перевернулось.
Собрав свои немногочисленные вещи и взяв клетку с Хедвиг, он сошёл с поезда, игнорируя оклики друзей. Ему не хотелось в очередной раз видеть их скорбь, от которой не останется и следа, стоит им выйти из здания вокзала и окунуться в предпраздничную кутерьму. Молли Уизли обратилась к нему, но он сделал вид, что не услышал и пошёл дальше. На его пути предстал Люциус Малфой, обративший внимание на мрачный облик самого известного брюнета магического мира Англии. Он искал своего наследника, но, увидев, что Поттер прошёл через барьер, ведущий в маггловскую часть Лондона, последовал за ним. Лорду хотелось увидеть своими глазами, какой же будет семья Национального Героя. К тому же, было бы неплохо проверить правдивость слов этой… как её… Грейнджер!
Выйдя по другую сторону барьера, Люциус оказался на вокзале Кинг-Кросс. Пробежавшись глазами по толпе, он увидел тощую женщину с загнанным взглядом и какими-то дёрганными, резкими движениями. Это, если судить по полученной им пару месяцев назад фотографии, была Петунья Дурсль. Рядом с ней стоял неописуемых размеров юноша, которого звали Большим Ди или Дадликом, в зависимости от того, где он находился в данный момент: дома или на улице. Это был сын Петуньи и того, кого Гарри боялся больше всего, - Вернона Дурсля. Благодаря своему росту, необъятной фигуре, вернее полному её отсутствию, и задранному подбородку, он больше походил на сильно пережравшего корма тюленя, нежели на мужчину средних лет. Хотя, давайте, не будем оскорблять тюленей...
Мужчина хищно ухмыльнулся Гриффиндорцу, завидев того в толпе, и эта улыбка-оскал совсем не понравилась Мальчику-Который-Выжил. Парень сглотнул, а затем побледнел ещё больше, чем уже был, и сделал несколько неуверенных шагов в сторону своей "семьи". Видя такое поведение юноши, Люциусу захотелось запытать этих магглов к Мордредовой бабушке, хоть он и не знал пока за что именно. За всё, наверное…
Громовой голос дяди Вернона заставил подскочить на месте идущих мимо пассажиров:
- Пошевеливайся, мерзкий мальчишка, иначе пожалеешь.
Гарри вздрогнул и ускорил шаг. Мужчина впился своими ожиревшими пальцами в плечо юноши и потащил его к машине. Люциус видел взгляд сына этого мерзавца: парень сочувствовал своему кузену, но не мог пойти против воли отца. Брюнет с горем пополам засунул свои вещи в багажник микроавтобуса прежде, чем его, особо не церемонясь, схватили за волосы и впихнули на заднее сидение, попутно дав по шее за то, что он заставил их ждать себя так долго.
Люциус наблюдал всю эту сцену из затемнённого угла возле входа в вокзал. Ему пришлось приложить титанические усилия, чтобы не устроить мини-налёт Пожирателей и не убить этих грёбаный магглов прямо здесь и сейчас.
~*~*~*~
Дорога в Литтл Уинкинг была слишком короткой, как показалась Гриффиндорцу. Машина остановилась на стоянке возле традиционного провинциального домика, ничем не отличающегося от рядом стоящих. Брюнет выбрался из машины, достал свой багаж и, получив пару пинков и затрещин от дяди, вошёл в дом. Не теряя времени даром, он поднялся в свою комнату и открыл клетку Хедвиг, чтобы она смогла вылететь на улицу через приоткрытое окно. Сова ухнула, легонько куснула своего хозяина за палец и отправилась на охоту.
Закрыв окно и разобрав вещи, парень повалился на кровать. В его гудящей голове билась лишь одна мысль: «Вот и начались каникулы… Когда же они успели стать адскими-то?»
Но в скоре его заставили очнуться от накатившей на него дрёмы грузные шаги дяди на лестнице. Парень подорвался и выскочил на середину комнаты, внутренне сжавшись и уже заранее ожидая очередную порцию побоев. Он не хотел предстать слабаком перед этим человеком, если его можно было назвать таковым. Да, он боялся Вернона Дурсля до одури, но ни в коем случае не собирался показывать этого.
Дверь распахнулась, являя взору Гриффиндорца гневное лицо мужчины и издавая такой грохот от столкновения со стеной, что, казалось, его и на улице было слышно. Хотя, скорее всего, так и было. Толстяк подошёл к парнишке вплотную, взял его за ворот рубашки и со всей силы ударил кулаком по лицу. В глазах юноши потемнело, голова пошла кругом, а из окровавленных губ вылетело безэмоциональное «Ох…». Дурсль вперился злобным взглядом в еле стоящего на ногах подростка прежде, чем выплюнуть:
- Директор твоей ненормальной школы заставил нас взять тебя на Рождество к себе! Мы собирались поехать в горы, кататься на лыжах, а ты сломал все наши планы, уродец! И ты мне за это заплатишь!
Отпустив ворот рубашки, он ещё раз ударил парня в челюсть, от чего тот упал на землю и получил несколько ударов ногами. После этого толстяк прокричал что-то про ненормальных, заполонивших его дом, и ушёл, оставляя своего племянника корчиться на полу от боли в сломанных рёбрах.
Спустя какое-то время Гарри всё-таки смог подняться и, кряхтя и сплёвывая кровь из разбитой губы и прокушенного языка, добраться до кровати, на которую он с горем пополам смог лечь, стараясь не причинить себе ещё большего вреда, и забылся тяжёлым сном. Даже во сне из глаз юноши текли слёзы.
Эта ночь превратилась для подростка в сплошной кошмар: жестокие убийства и пытки, совершаемые Волдемортом и проецируемые в его сознание, сменялись побоями дяди, который приходил в его комнату каждый раз, когда он просыпался с криком в горле. Это было невыносимо.
Под утро юноше всё-таки удалось немного поспать, но в пять часов, по выработавшейся с годами привычке, он проснулся. Кое-как встав с кровати и чувствуя дикую боль во всём теле, Гарри спустился в кухню, чтобы приготовить завтрак на всю семью. Было ещё очень рано, но парень заранее знал, что Дурсли встанут в семь часов и все втроём отправятся в супермаркет за покупками, оставив его одного. Так же он догадывался о том, что дядя запрёт его в комнате. Но в какой-то момент Гарри почувствовал сильное головокружение и схватился за край стола, каким-то чудом умудрившись не столкнуть на пол фарфоровый кофейник, стоящий буквально в паре сантиметров от его руки. Когда всё прошло, мальчик закончил готовку и поднялся в ванную комнату на втором этаже. Он тихонечко умылся, стёр запёкшуюся кровь с лица и прокрался в свою комнату, огибая скрипящие половицы и стараясь не шуметь. Стоило ему закрыть за собой дверь, как раздался звук будильника и Дурсли начали просыпаться.
Через два часа входная дверь захлопнулась, а это означало, что Дурсли уехали и оставили его одного, не заперев на замок. Гарри не мог этому поверить, ведь такая забывчивость со стороны дяди была редкостью. Но, даже зная о том, что он может свободно перемещаться по дому, Поттер не стал этого делать. Если Дурсли вернуться раньше времени и увидят его где угодно, кроме этой невзрачной комнатушки, ему несдобровать. Поэтому Поттер подошёл к окну и взобрался на подоконник, пытаясь сесть так, чтобы рёбра болели не так сильно. Он смотрел вдаль и увидел в конце улицы высокий силуэт мужчины и тёмно-сером пальто. У него были светлые, почти белые волосы и, наверняка, очень бледная кожа. Это был Люциус. У парня даже не было сомнений в этом. Так держаться мог только Малфой. На долю секунды Гриффиндорцу показалось, что мужчина смотрит в сторону его дома, и эта мысль вызвала широкую улыбку на лице молодого человека, которая мгновенно сменилась гримасой боли и тихим шипением.
Юноше было приятно думать, что есть хоть кто-то, кто о нём заботиться. Нет, его друзья тоже в какой-то мере заботились о нём, но это другое. Ему нужна была опора в жизни или настоящая любовь, о которой часто пишут в книгах, в общем, что-то или кто-то, кто заставил бы его бороться за свою жизнь. И где-то там, глубоко в душе Гарри надеялся, что аристократ и был как-раз-таки тем человеком, которого он так долго ждал.
Остаток утра и день он провёл, сидя на подоконнике и глядя за горизонт. Потом он спустился на пол и, открыв форточку, взял первую попавшуюся книгу, собираясь полежать и почитать. Спустя пару-тройку часов Поттер услышал звук подъезжающей машины. Это были Дурсли. Припарковавшись, они вышли из микроавтобуса и хлопнули дверками с такой силой, что даже Гарри у себя в комнате услышал. Потом скрипнула входная дверь, и послышался мерзкий фальцет тёти Петуньи и противный смех её мужа.
Сегодня было 24 декабря, канун Рождества, которое начнётся через несколько часов и в котором, Гриффиндорец, как и всегда, не сможет принять участие. С первого этажа послышался крик Вернона Дурсля. Гарри вздохнул, отложил книгу на стол и спустился в кухню. Мужчина кинул раздражённый взгляд в его сторону и выплюнул:
- Приготовь ужин. Твоя тётя оставила список того, что ты должен приготовить, на холодильнике.
- Хорошо, дядя.
Удовлетворившись такой сговорчивостью племянника, мужчина ушёл в гостиную смотреть телевизор. Гарри подошёл к холодильнику и стал рассматривать листок, прикреплённый к дверке холодильника магнитом. Прочитав всё, что было на нём написано, он приступил к работе.
На закуску тётя пожелала тосты со шпротами и долькой лимона, украшенными зеленью. Дальше юноша приготовил блюдо с копчёным лососем и овощной салат к нему. Затем настала очередь индейки, которую он приготовил по любимому рецепту тёти Петуньи, и печёного картофеля. А, когда все остальные блюда были готовы, Гарри взялся за приготовление Рождественского полена (п/п: это французский десерт, который готовят преимущественно на Рождество и НГ).
Единственной положительной стороной жизни с Дурслями было то, что он знал всё, что связано с домашним хозяйством, строением автомобиля и приготовлением разнообразных блюд. Следовательно, он не пропадёт, когда наконец-таки станет совершеннолетним и покинет этот опостылевший до чёртиков дом.
Настенные часы пробили восемь часов вечера, когда праздничный ужин был готов. Как и до поступления в Хогвартс, Гарри надел белый фартук и отнёс в гостиную поднос с аперитивом. Он подал стакан виски дяде, портвейна – тёте, а Дадли отнёс коктейль «Отвёртка», ради которого его кузен устроил целую истерику с топаньем ногами, как в детстве. После чего парень ушёл на кухню, не замечая за своей спиной похотливого взгляда дяди.
Оказавшись там, он прислонился одним плечом к стене и стал дожидаться новых указаний от своих "любимых" родственничков. Его желудок жалобно заурчал, но Гарри ничем не мог ему помочь: поесть он сможет только после того, как Дурсли разойдутся по комнатам, оставив на него уборку остатков еды, мытьё посуды и расстановку мебели по местам.
Примерно через час ожиданий Вернон велел принести им первое блюдо и Поттер повиновался.
Пока юноша накладывал еду в тарелку дяди, тот, уже порядком опьяневший, стал лапать его за задницу. Глаза молодого человека расширились, но он продолжил обслуживать ненавистных ему людей, памятуя о том, что бороться с дядей в таком состоянии просто не возможно: этот боров становился просто феноменально сильным, когда напьётся, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. И это уже не говоря о его больных рёбрах…
Когда он закончил, то вернулся на кухню, стараясь не привлекать к себе внимание. Парню казалось, что этот вечер никогда не закончится! Сейчас ему хотелось лишь одного: чтобы эти сволочи уже, наконец, умотали по своим спальням и дали-таки ему нормально поесть и поспать.
Он услышал, как его дядя встаёт из-за стола и, поднимаясь по лестницы, идёт на второй этаж в туалет. Его возвращения, подросток не услышал, глубоко задумавшись. Он стоял возле кухонного стола, оперевшись пятой точкой о столешницу, его глаза были закрыты, а щёки раскраснелись толи от духоты, стоящей в кухне, толи от поднявшейся у него температуры. Мужчина приблизился к нему и прижал парня к столу. Лишь тогда юноша открыл глаза и придушенно вскрикнул. Дурсль попытался опрокинуть племянника на стол, протискивая своё колено между ног юноши и не утруждая себя расстёгиванием пуговиц на рубашке. Раздался стук падающих на пол пуговиц и яростный крик Поттера. Гриффиндорец не собирался сдаваться и отбивался, как только мог. Получалось это у него не очень хорошо: одной рукой дядя заломил его руку ему за спину, а другой с размаху ударил в челюсть, не сказав при этом ни слова, только натружено пыхтя. Но в этот момент юноша смог извернуться так, чтобы достать спрятанную в заднем кармане джинсов палочку. Кинув в старого извращенца Ступефай, Поттер не стал дожидаться, когда дядя долетит до стены и с диким грохотом шлёпнется на пол, теряя сознание, и побежал наверх собирать вещи. Уложив всё в чемодан парой взмахов волшебной палочки, отпустив Хедвиг в окно и взяв её клетку, он уменьшил всё это до размеров спичечного коробка, положил в карман и выпрыгнул во всё то же окно, падая и больно ударяясь коленями о землю. Но, превозмогая боль от старых и новых травм, юноша без оглядки побежал по улицам Литтл Уинкинга. В скором времени он достиг железнодорожной станции, и в этот раз ему повезло: электричка до Лондона ещё не ушла. Заскочив в вагон Гарри сел на свободное место где-то в углу и прикрыл глаза, чтобы попытаться придти в себя.
В очередной раз ему удалось сбежать, но… Мерлин, он так испугался…. В глазах подростка стояли не пролитые слёзы, а когда он вспомнил о случившемся на кухне, то не смог их больше сдерживать и заплакал.
Проехав десять остановок, он вышел из вагона на перрон, оказываясь в самом сердце Лондона. Он был напуган, голоден, а тонкая ткань рубашки не спасала от декабрьского холода. К тому же пуговицы на ней были оторваны практически наполовину. На левой скуле юноши налилась багровым цветом гематома, губа была разбита и прокушена в нескольких местах, поэтому солёные капли, падающие из глаз, не доставляли облегчения, а только причиняли боль. Гарри бродил какое-то время по улицам города, не разбирая дороги и, если честно, не особо видя эту самую дорогу: линзы в его очках были разбиты… в который раз. Он не знал ни что ему теперь делать, ни куда идти, и, прислонившись к стене очередного дома, сполз по ней вниз, осторожно прижимая ноги к груди и кладя голову на колени. Из глаз градом хлынули слёзы: от обиды на директора за то, он отправил его в этот ад; на родственников за то, что они с ним так обращаются; на крёстного за то, что умер и не смог его вытащить… да на того же Малфоя, который так его оберегал от Лорда и его прихвостней, а от какого-то там долбанного маггла не смог! Его тело сотрясалось в беззвучных рыданиях, а люди, проходившие мимо, даже не пытались подойти к нему и спросить, в чём дело, принимая его за бездомного или обкуренного наркомана.
Вдруг в голову пришла мысль, что, остановиться и сесть возле промёрзшей насквозь стены, не было такой уж хорошей идеей. Было уже около половины одиннадцатого вечера, и ледяные порывы декабрьского ветра без особых проблем проникали под одежду, заставляя тело юноши медленно, но верно коченеть от холода. Он не мог, да и не хотел вставать и идти дальше. Подростку казалось, что его руки и ноги налились свинцом, а голова вот-вот взорвётся: звуки проезжающих мимо машин и бегущих по домам людей с шуршащими обёрточной бумагой подарками причиняли просто физическую боль. Перед глазами темнело. Желание бороться несмотря ни на что, жившее в нём ещё пару часов назад, исчезло без следа, уступив место желанию, чтобы его просто оставили в покое. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что засыпать сейчас будет смерти подобно, но тут же сменилась простым «Плевать». И, когда парень уже практически погрузился в уютную темноту бессознательного состояния, на грани слышимости прозвучал чей-то голос:
- Гарри?.. - до боли знакомый голос…
Он открыл глаза и медленно поднял их на человека, стоящего перед ним. Это был Люциус Малфой. Смотря на подростка с высоты своего далеко не маленького роста, он создавал впечатление непоколебимой скалы: прямая спина, горделивая осанка, взгляд, в котором читалась уверенность в себе… Но сжатые в тонкую линию губы и складка между бровей выдавали его беспокойство.
Сняв с себя пальто, мужчина присел на корточки и укрыл им сжавшегося в комочек мальчишку. Тот облегчённо вздохнул и благодарно улыбнулся блондину, но раны на губах не позволили парню сделать это так, как тому бы хотелось.
Неестественная бледность и блестящие в свете фонаря дорожки на щеках юноши, в купе со стоящими в глазах слезами и ссадинами на лице заставили мужчину осторожно, не желая причинять вреда, провести по плечам юноши вверх-вниз и, приблизившись к нему, спросить:
- Ребёнок, что с тобой?.. Что случилось? Скажи мне, не бойся… Всё будет в порядке, я тебя не обижу… Обещаю…
И тут Гарри прорвало. Он взахлёб стал рассказывать старшему мужчине, что с ним произошло за последние два дня. Слёзы бесконтрольно текли из глаз и исчезали на рубашке обнявшего его и гладящего по спине блондина. Наконец, Люциус прижал юношу к себе, пытаясь согреть и успокоить и прошептал ему на ухо:
- Гарри, ты мне веришь?..
Парень слабо кивнул, всхлипывая и прижимаясь к тёплому телу мужчины. Малфой аккуратно развернул юношу боком к себе, плотнее укутал в своё пальто и, протянув руку под его колени, осторожно поднял на руки.
*продолжение в комментариях*
Оригинал:Mon Sauveur de Noël
Язык оригинала: Французский
Автор: Cleo McPhee
Разрешение на перевод: получено
Переводчик: HAG108
Бета/гамма: Mapkusa/Мандаринка
Пейринг: ГП/ЛМ
Рейтинг: NC - 17
Тип: Слэш
Жанр: Романс, PWP.
Размер: Мини
Перевод: закончен
Тайм-лайн: 6 курс.
Предупреждения: OOC, Дамби не то, чтобы плохой, но хорошим его назвать сложно.
Саммари: На рождественские каникулы Гарри отправляют к Дурслям, и в канун Рождества дядя Вернон в пьяном угаре начинает к нему приставать. Поттеру приходится спасаться бегством и бродить по улицам Лондона. Он заблудился и очень устал. Прислоняясь к стене и съезжая по ней на землю, он уже ни на что не надеется… Но, может быть, люди не зря говорят про чудеса в канун Рождества?
Дисклаймер: Все герои «Гарри Поттера» принадлежат Дж. К. Роулинг, к моему превеликому сожалению…
От автора: В данном фанфике описываются отношения сексуального характера между мужчинами, так что гомофобам здесь не место… Мама!!! Немедленно закрой эту страницу!
Размещение: можно, только ссылку киньте, куда постить будете))))
Мой рождественский спаситель
До начала рождественских каникул оставалось всего четыре дня, и Гарри Поттер, проснувшийся в кои-то веки в столь ранний час – шесть утра - предавался мечтам о том, как он проведёт эти пару недель заслуженного отдыха. Но около девяти часов, когда все его однофакультетники проснулись и собирались на завтрак, в спальне мальчиков шестого курса Гриффиндора появился домовик в форменной одежде Хогвартса и передал брюнету записку директора, в которой тот просил мальчика зайти к нему для беседы.
«Наверняка хочет поговорить о дополнительных занятиях на каникулах с кем-нибудь из авроров или профессоров. Хотя, из профессоров на Рождество в школе остаётся только Снейп… Гадство…» - примерно с такими мыслями парень шёл по многочисленным коридорам школы к кабинету Альбуса Дамблдора, ежась от холода. На улице-то чай не май месяц!
Подойдя к каменной горгулье на третьем этаже, он произнёс пароль – «Сахарные перья» - и, поднявшись по винтовой лестнице до входа в кабинет директора, легонько постучал в дверь. С той стороны послышался усталый старческий голос:
- Войдите.
Гарри вошёл, поприветствовав пожилого мага, и сел в кресло напротив него. Дамблдор, как и всегда, предложил ему свои любимые лимонные дольки, от которых он отказался. Зато с удовольствием согласился на кружку ароматного чая с травами. В течение долгого времени в кабинете стояла уютная тишина, но, выпив уже больше половины содержимого кружки, Поттер решился нарушить молчание:
- Профессор, я могу спросить, зачем вы меня вызвали?
- Я так понимаю, ты хочешь провести каникулы в замке, не так ли? – после утвердительного кивка он продолжил: - Ясно. Понимаешь, Гарри, дело в том, что Волдеморт в последнее время всё чаще стал устраивать акции устрашения по всей стране, и с каждым разом жертв становится всё больше. Помимо этого я заметил, что все рейды стали проходить в непосредственной близости от Хогвартса, а Хогсмид стал практически постоянным полем боя между Пожирателями и аврорами. Туда даже направили несколько отрядов авроров в штатском для постоянного наблюдения. В связи с этим я решил, что тебе не стоит оставаться в замке на Рождество, - маг взглянул на Гриффиндорца и увидел, как тот начинает хмуриться всё больше.
- К чему Вы клоните, директор?
- Мальчик мой, пойми, это опасно! Мы не можем так рисковать твоей жизнью и здоровьем.
- Ладно, я никуда не буду выходить с территории школы, - увидев, что Дамблдор хочет что-то сказать, парень его перебил: - Ок, я даже на улицу выходить не буду!
- Гарри, я редко буду появляться в замке, почти все учителя и ученики разъедутся, и, если что, ты останешься один на один с нападающими. Я не хочу рисковать, и поэтому связался с Дурслями… Они согласились приютить тебя у себя на каникулы.
Если бы Поттер был в этот момент на ногах, то он обязательно бы шлёпнулся на пол, пребольно ударяясь о каменные плиты.
- Что? То есть… Вы хотите сказать, что мне придётся опять ехать к этим грёбаным Дурслям?! Какого хрена?! Твою мать, Вы же обещали мне, что я никогда больше не вернусь к ним! Вы знаете, как они со мной обращались и всё равно хотите отправить меня туда!?
- Оставаться здесь очень рискованно, и я принял решение. Ты проведёшь каникулы на Прайвет-драйв, и это не обсуждается, Гарри, - жёстко произнёс пожилой маг.
- Это чистой воды лицемерие с Вашей стороны, профессор. Не знали об этом? – истеричный смешок вырвался из саркастично искривлённых губ молодого человека.
Старик недоверчиво посмотрел на него, но ничего не сказал.
В конце концов, Поттер тряхнул головой, ошарашено хмыкнул и резко поднялся с кресла. Он вперил недоверчивый взгляд в директора, открывая и закрывая рот, всё не решаясь начать, но потом не сдержался и заговорил:
- Весь пятый и шестой курс Вы отправляли меня бороться с Пожирателями во время их рейдов, не говоря уже о том, что мне пришлось пережить во время первых четырёх. Я рисковал своей жизнью. Даже с Волдемортом успел повстречаться! Несколько раз! И после этого Вы смеете говорить, что отправляете меня к этим монстрам, чтобы уберечь от опасности?! Не смешите меня!
И не дожидаясь оправданий и той лапши, которую директор наверняка собирался щедро навешать ему на уши, он развернулся на каблуках и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Сбежав вниз по лестнице, он понёсся по коридорам замка на восьмой этаж. Ему нужно было место, где его никто не смог бы найти.
По пути парень встретил своего преподавателя Зельеварения и чуть не сбил того с ног, не обратив внимания, куда бежит. Мужчина хотел что-то крикнуть ему в след, но не сделал этого. Он был в шоке от того, что увидел. Как бы он не выводил этого невозможного Гриффиндорца из себя, сколько бы не поливал грязью его отца и крёстного, как бы не издевался над ним на своих уроках и в другое время, но мужчина никогда не видел Мальчика-Который-Выжил плачущим… А сейчас он увидел залитое слезами лицо мальчишки и дикое, всеобъемлющее отчаяние в глазах этого вечного оптимиста. Неужели это было правдой и кому-то удалось вывести этого молодого человека из состояния душевного равновесия, заставив того нестись куда-то сломя голову со слезами на глазах?
Тем временем Поттер уже достиг того коридора, где находился вход в Выручай-комнату, и, пройдя три раза мимо неё, он вошёл внутрь через появившуюся словно из ниоткуда дверь. Стоит отметить, что, как только он зашёл, дверь исчезла, и стена вновь стала девственно чиста, как и двумя минутами ранее. Пройдя в глубь комнаты, парень опустился в кресло, свесив ноги с подлокотника и уткнувшись лбом в мягкую спинку. Посидев так пару минут, бездумно болтая ногами, брюнет погрузился в воспоминания и в памяти всплыли последние рейды с его участием.
Много раз во время боя юноша чувствовал на себе чей-то обеспокоенный взгляд, как будто кто-то за ним присматривал, чтобы он не оказался в смертельной опасности. Как тогда, с Грейбеком, которому поручили поймать и доставить Мальчика-Который-Выжил Волдеморту. Оборотень загнал парня в угол и, когда тот уже утратил всякую надежду на спасение, этот амбал упал, как подкошенный, от заклятий Инкарцеро и Петрификус, пущенных ему в спину. Подняв глаза на своего спасителя, Поттер встретился взглядом с Люциусом Малфоем. Мужчина стоял позади оборотня, чтобы тот его не увидел, и не пытался напасть на практически безоружного молодого человека. Он лишь изменённым голосом посоветовал быть осторожнее и аппарировать отсюда поскорее. Они много раз встречались в рейдах с тех пор, и каждый раз блондин вытаскивал его гриффиндорскую задницу из-под летящего в него проклятия. За Грейбеком были братья Лестранжи, потом Долохов, а затем его собственная жена, Нарцисса Малфой. Когда же они встречались во время боя на виду у всех и им приходилось драться, но Люциус никогда не посылал в него те заклятия, которые Гарри не смог бы отразить. У Поттера сложилось такое впечатление, что Малфой-старший мало того, что отказался от идеи причинения вреда Мальчику-Который-Выжил, так ещё и пытался его защищать.
Мда, с каждым рейдом всё чудесатее и чудесатее…
Ещё более странным стало то, что вскоре после событий с Грейбеком он начал видеть аристократа в своих снах. Юноша не мог не признать, что Люциус был очень красивым мужчиной: высокий, статный, с серыми глазами и длинными светлыми волосами, закрывающими полспины. А помимо внешней красоты, в каждом его действии и взгляде виднелся ум и, что самое главное, разум. В отличие от большинства его "соратников".
Поттер почувствовал горячую волну, прошедшуюся по всему телу от воспоминаний об этом человеке, и на его щеках появился жгучий румянец.
Парень давно уже понял, что его больше привлекают мужчины, нежели представительницы прекрасного пола. На четвёртом году обучения он обратил внимание на одного из участников Турнира Трёх Волшебников, Седрика Диггори. Хм, от семикурсника Хаффлпаффа до правой руки Тёмного Лорда за два курса – это… круто, ничего не скажешь.
«Но блондинчик сам виноват, нефиг было постоянно меня защищать и смотреть на меня своими невозможными серыми глазами…»
Поттер пытался понять мотивы мужчины, но всё – без толку. Быть может, аристократ испытывал к нему какие-то чувства? Нет! Это не возможно! Они совершенно не знают друг друга, да и пересекаются чаще всего только в рейдах. К тому же, редкие разговоры в мирное время полны сарказма и оскорблений в адрес друг друга. Так что никаких чувств здесь быть не может.
В последнее время он вполне мирно общался с Драко, хоть такие разговоры и случались крайне редко: межфакультетская вражда как-никак… Возможно, Слизеринец писал отцу о нём, и Люциус решил, что относительная дружба его сына с Героем – это шанс на нормальную жизнь и избавление от ига Тёмного Лорда?
Юноша покачал головой: он окончательно запутался.
~*~*~*~
А в это время в Малфой-меноре Люциус сидел в своём кабинете. Он не выходил оттуда уже третьи сутки. С тех самых пор, как Нарцисса изъявила желание, чтобы Драко принял Тёмную метку на рождественских каникулах, из-за чего Глава Рода был зол на эту идиотку, которую все по ошибке называли его женой, и метался по кабинету, как раненый зверь. Он напивался все эти дни и думал о своём зеленоглазом чуде, которое стало его персональным проклятием. Для сына Люциус всё уже предусмотрел. Драко не вернётся в Менор на праздники. Не могло быть и речи о том, чтобы его наследник вывозился в том дерьме, в которое его самого втянул Абрахас следом за собой. Люциус готов был отдать всё, лишь бы стереть это рабское клеймо со своего предплечья. Так страстно он не желал ничего, кроме свободы. Избавиться от Нарциссы и начать жить с тем человеком, которого он на самом деле любит, - вот, чего хотел Малфой-старший наравне с избавлением от метки и смертью Лорда.
Мужчина так погрузился в свои мысли, что не заметил, как его камин полыхнул зелёным. Только, когда Северус поднёс руку к его лицу и помахал перед ним, он вскинулся и уставился на него слегка дезориентированным взглядом.
- Здравствуй, Люциус.
- Здравствуй, Северус. Чем обязан столь раннему визиту?
- Я по поводу Поттера. Ты просил меня рассказывать тебе всё, что я узнаю о нём, и взял с меня слово, что Лорд об этом не узнает. Я доверяю тебе, Люциус, поэтому и пришёл. Я хотел рассказать о сегодняшнем инциденте, произошедшем несколькими часами ранее.
Малфой налил два бокала коньяка и протянул один другу. Пригубив содержимое своего, он произнёс:
- Я тебя слушаю…
- В общем, сегодня утром Поттер чуть не сшиб меня с ног, когда нёсся куда-то по коридору сломя голову. Я, конечно же, собирался снять с него сотни две баллов за нападение на учителя и крикнуть ему об этом вслед. И я обязательно бы это сделал, если бы не увидел, что он плачет. Мне показалось, что он сильно на кого-то злился, но в то же время у него в глазах было такое отчаяние и боль, что даже мне стало как-то не по себе… Знаешь, я никогда его таким не видел. Нет, мне доводилось видеть его и в гневе и… в бешенстве, я видел то, что осталось от кабинета Дамблдора, когда этот мальчишка разнёс его в конце пятого курса, но, несмотря на всё это, он всегда оставался непрошибаемым оптимистом. Всё-таки Гриффиндор – это диагноз! А сегодня… Не знаю, что меня дёрнуло в тот коридор, но я встретил две трети Золотого трио в компании ещё пары Гриффов. Из их разговора я понял, что Поттеру предстоит отправиться к его родственникам-магглам на Рождество. Грейнджер была вся в слезах, и чуть позже, когда мне удалось застать её одну и убедить в том, что мне можно доверять, она объяснила, почему Поттер так не хочет возвращаться к этим магглам. Они вечно придираются к нему, причём не по делу, оскорбляют, морят голодом и используют в качестве домового эльфа. А если он сделает что-то «не так», избивают. Ещё на первом курсе он признался Лонгботтому, что страшно боится своего дядю. Кстати, как потом выяснилось, этот маггл приставал к нему и раза три пытался зажать в углу, но, к счастью, каждый раз мальчишке удавалось сбежать. Не знаю, стоит ли верить всему, что она мне рассказала, но это уже решать тебе. Вот, собственно, и всё.
Снейп долго наблюдал за реакцией друга. За его судорожно сжатыми кулаками, играющими на щеках желваками, нахмуренными бровями и взглядом, обещающим мучительную смерть ничего не подозревающим магглам. Люциуса била мелкая дрожь от еле сдерживаемой ярости, клокотавшей внутри него. И тут на младшего Слизеринца снизошло Понимание. Нет, он знал, что Люц всегда предпочитал видеть в своей постели мужчин и был вынужден жениться на Нарциссе, согласно договору между их семьями, но то, что его лучший друг влюбится в Поттера было для Снейпа чем-то из ряда вон. Сказать, что он был удивлён – ничего не сказать. Но, надо отдать должное, мужчина быстро взял себя в руки, даже как-то слишком быстро, и проговорил:
- Ты влюбился в Поттера.
Это не было вопросом, просто констатация факта. Малфой ничего не ответил, но этого и не требовалось: его взгляд говорил сам за себя. Не произнося ни слова, Мастер Зелий поднялся с кресла и, сделав непонятный жест рукой, мол, «мне пора», ушёл. У него ещё были уроки сегодня, и времени, чтобы обдумать полученную информацию и понять, чем она грозит и ему, и блондинистому семейству, катастрофически не хватало.
~*~*~*~
Просидев около часа в любимом кресле в своих апартаментах, анализируя сложившуюся ситуацию, зельевар отправился на очередной урок. Влетев в свой класс и быстро сделав какие-то пометки на доске, профессор пригласил студентов занять свои места. Это была группа Слизерин/Гриффиндор, шестой курс. Он заметил, что Поттер отсутствует, но, вопреки своему обыкновению, не стал заострять на этом внимание и продолжил объяснять детям, что они сегодня будут делать.
~*~*~*~
Для всех этот день прошёл относительно быстро: Снейп провёл все свои уроки, сходил на ужин и провёл остаток вечера за проверкой домашних заданий; Малфой-старший размышлял весь день и всю ночь, так и не выйдя из своего кабинета; Поттер тоже был погружён в свои мысли, но, в конце концов, его организм не выдержал напряжения, и юноша отключился прямо в кресле в Выручай-комнате.
~*~*~*~
Как-то неожиданно подкрался и конец недели, а за ней и отъезд студентов по домам. БОльшая часть детей светилась счастьем, как новогодняя ёлка – огоньками, и лишь Слизеринцы были сдержанны в проявлении своих чувств, собственно, как и всегда. Но был один человек, которого не коснулось радостное предпраздничное настроение. Выражение его лица было странным и несвойственным именно этому ребёнку. Гарри Поттер не улыбался, не смеялся над шутками одноклассников и не обращал внимания на подколки. Он был мрачен, под глазами залегли иссиня-чёрные круги, которые до конца так и не могли скрыть косметические чары, наложенные на него Гермионой. Но это было ещё полбеды, хуже всего было то, что во взгляде подростка появились раздражение, переросшее, в конечном счёте, в тихое бешенство, а в глубине плескалась боль и пока беспричинное чувство надвигающейся беды.
Он слушал то, о чём ему говорили, но это его не трогало. Он узнал, что Гермиона поедет со своими родителями во Францию на все каникулы, что у Рона соберётся вся семья (даже Перси собирался приехать и заодно представить семье свою невесту) и что Невилл отпразднует Рождество с бабушкой в Святого Мунго, в палате родителей. Но, опять-таки, ничего не почувствовал и лишь натянуто улыбался, когда от него требовали хоть какой-нибудь реакции.
В день отъезда он, молча, собрал чемодан с вещами и поставил его около входной двери в спальню, где уже стоял багаж Симуса, Дина и Невилла. После чего юноша спустился в Большой зал на завтрак. Механически пережёвывая свои любимые тосты с абрикосовым джемом и заедая их овсянкой, он ловил на себе сочувствующие взгляды одноклассников и жалостливые – одноклассниц. Грейнджер как всегда отличилась: в её взгляде было и то и другое. Чувствуя, что сейчас взорвётся и разнесёт спонтанным выбросом магии пол зала, он быстро поднялся из-за стола и практически сбежал в холл, где, укрывшись в тёмной нише, прикоснулся горящим лбом к прохладному камню стены и закрыл глаза, пытаясь успокоить накопившееся за несколько дней раздражение, стремящееся выйти наружу.
Через полчаса пространство перед входом в замок стало наполняться весёлым гомоном студентов. Внизу, возле ступеней стали появляться кареты, запряжённые фестралами, которых, к несчастью, с каждым днём видело всё больше детей. Все пытались побыстрее сесть в карету и уехать на платформу, чтобы занять лучшие места в Хогвартс-Экспрессе. Поттер шёл в последних рядах вместе с Луной Лавгуд и Драко Малфоем, который тихо обсуждал что-то со своим другом Блейзом Забини. Кстати говоря, все четверо сели в одну карету, и блондин кинул оценивающий взгляд на своего врага, а, увидев его выражение лица, изумлённо приподнял тонкую бровь. Он уже хотел что-то сказать, но уловив возросшее в воздухе напряжение, исходящее от смотрящего на него в упор Золотого Мальчика, наследник славного рода Малфой отказался от этой затеи.
Вот этим Поттеру и нравились Слизеринцы и Драко, в частности: они не лезли в душу и не пытались заставить доверять себе, даже, наоборот, учили не делать этого ни в коем случае. Но, надо признать, такое поведение змеек продолжалось ровно до того момента, пока ты не становился их другом, что случалось крайне редко и добиться такой дружбы было крайне сложно.
Так они и ехали: молчали и смотрели в окна на удаляющийся замок и заснеженный парк, через который проходила дорога к железнодорожной платформе, расположенной к северо-западу от Хогсмида.
Приехав на станцию Гарри выбрался из кареты, помог выйти Луне, кивнул Слизеринцам и постарался как можно незаметнее пробраться к вагону, а затем найти свободное купе. Он не хотел никого видеть и ни с кем разговаривать, поэтому и шёл так быстро и подальше от света фонарей. Ему нужно было время, чтобы морально подготовиться к неделе каникул в аду.
В душе подростка с каждой проведённой в одиночестве минутой росла ненависть к Дамблдору. Как этот старый маразматик мог так поступить с ним?! Отправить его на Рождество к этим имбицилам, у которых одна извилина на троих, а веса – как у беременной слонихи! Уму непостижимо! В этот момент Поттеру страстно захотелось вернуться в замок, подняться на третий этаж и, разнеся к чертям собачьим – да простит меня Сириус - горгулью, подняться в кабинет директора и, начав его душить, глядя рямо в глаза и мило улыбаясь, произнести: «С Рождеством, господин директор! Пусть Вам будет так же весело, как и мне, в Новом году!» Но он лишь упал на сидение и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза, слушая биение своего сердца.
Через какое-то время к биению сердца прибавился стук в дверь. Сначала деликатный, видимо, Гермионы, а потом беспардонный, очевидно, Рона. Но брюнет не обращал на это внимание, делая вид, что спит и не слышит. Но, когда к купе подошёл Малфой, и, сняв Запирающее заклятие, приоткрыл дверь, Поттер повернул голову в его сторону, медленно приоткрывая глаза и смотря на посетителя снизу вверх. Драко в ту же секунду оценил, в каком состоянии находится Гриффиндорец, и почти сразу же ушёл, сказав лишь, что он будет в двух купе от него, если Гарри захочет поговорить, и что его аристократическая персона ждёт хотя бы одного письма о том, как он добрался до своих маггловских родственников. Получив в ответ слабую, но впервые за прошедшую неделю искреннюю улыбку и лёгкий кивок, блондин мягко прикрыл дверь, самостоятельно накладывая на неё Запирающее. Брюнет ещё раз улыбнулся ненавязчивой заботе Слизеринца и, достав книгу о магических существах, погрузился в чтение. От книги его оторвали всего один раз: пожилая дама, продающая сладости, предложила ему сладких тянучек и сахарных перьев. Юноша, помня о том, как "хорошо" его кормят дома, взял пару пачек с тянучками, шоколадных лягушек и несколько сладких батончиков, осчастливив старушку пятью галеонами и двадцатью пятью сиклями. И до конца поездки его больше никто не тревожил.
Вечером Хогвартс-Экспресс наконец-таки прибыл на платформу 9 и ¾. Затормозив, он издал противный металлический скрежет, от которого у Поттера внутри всё перевернулось.
Собрав свои немногочисленные вещи и взяв клетку с Хедвиг, он сошёл с поезда, игнорируя оклики друзей. Ему не хотелось в очередной раз видеть их скорбь, от которой не останется и следа, стоит им выйти из здания вокзала и окунуться в предпраздничную кутерьму. Молли Уизли обратилась к нему, но он сделал вид, что не услышал и пошёл дальше. На его пути предстал Люциус Малфой, обративший внимание на мрачный облик самого известного брюнета магического мира Англии. Он искал своего наследника, но, увидев, что Поттер прошёл через барьер, ведущий в маггловскую часть Лондона, последовал за ним. Лорду хотелось увидеть своими глазами, какой же будет семья Национального Героя. К тому же, было бы неплохо проверить правдивость слов этой… как её… Грейнджер!
Выйдя по другую сторону барьера, Люциус оказался на вокзале Кинг-Кросс. Пробежавшись глазами по толпе, он увидел тощую женщину с загнанным взглядом и какими-то дёрганными, резкими движениями. Это, если судить по полученной им пару месяцев назад фотографии, была Петунья Дурсль. Рядом с ней стоял неописуемых размеров юноша, которого звали Большим Ди или Дадликом, в зависимости от того, где он находился в данный момент: дома или на улице. Это был сын Петуньи и того, кого Гарри боялся больше всего, - Вернона Дурсля. Благодаря своему росту, необъятной фигуре, вернее полному её отсутствию, и задранному подбородку, он больше походил на сильно пережравшего корма тюленя, нежели на мужчину средних лет. Хотя, давайте, не будем оскорблять тюленей...
Мужчина хищно ухмыльнулся Гриффиндорцу, завидев того в толпе, и эта улыбка-оскал совсем не понравилась Мальчику-Который-Выжил. Парень сглотнул, а затем побледнел ещё больше, чем уже был, и сделал несколько неуверенных шагов в сторону своей "семьи". Видя такое поведение юноши, Люциусу захотелось запытать этих магглов к Мордредовой бабушке, хоть он и не знал пока за что именно. За всё, наверное…
Громовой голос дяди Вернона заставил подскочить на месте идущих мимо пассажиров:
- Пошевеливайся, мерзкий мальчишка, иначе пожалеешь.
Гарри вздрогнул и ускорил шаг. Мужчина впился своими ожиревшими пальцами в плечо юноши и потащил его к машине. Люциус видел взгляд сына этого мерзавца: парень сочувствовал своему кузену, но не мог пойти против воли отца. Брюнет с горем пополам засунул свои вещи в багажник микроавтобуса прежде, чем его, особо не церемонясь, схватили за волосы и впихнули на заднее сидение, попутно дав по шее за то, что он заставил их ждать себя так долго.
Люциус наблюдал всю эту сцену из затемнённого угла возле входа в вокзал. Ему пришлось приложить титанические усилия, чтобы не устроить мини-налёт Пожирателей и не убить этих грёбаный магглов прямо здесь и сейчас.
~*~*~*~
Дорога в Литтл Уинкинг была слишком короткой, как показалась Гриффиндорцу. Машина остановилась на стоянке возле традиционного провинциального домика, ничем не отличающегося от рядом стоящих. Брюнет выбрался из машины, достал свой багаж и, получив пару пинков и затрещин от дяди, вошёл в дом. Не теряя времени даром, он поднялся в свою комнату и открыл клетку Хедвиг, чтобы она смогла вылететь на улицу через приоткрытое окно. Сова ухнула, легонько куснула своего хозяина за палец и отправилась на охоту.
Закрыв окно и разобрав вещи, парень повалился на кровать. В его гудящей голове билась лишь одна мысль: «Вот и начались каникулы… Когда же они успели стать адскими-то?»
Но в скоре его заставили очнуться от накатившей на него дрёмы грузные шаги дяди на лестнице. Парень подорвался и выскочил на середину комнаты, внутренне сжавшись и уже заранее ожидая очередную порцию побоев. Он не хотел предстать слабаком перед этим человеком, если его можно было назвать таковым. Да, он боялся Вернона Дурсля до одури, но ни в коем случае не собирался показывать этого.
Дверь распахнулась, являя взору Гриффиндорца гневное лицо мужчины и издавая такой грохот от столкновения со стеной, что, казалось, его и на улице было слышно. Хотя, скорее всего, так и было. Толстяк подошёл к парнишке вплотную, взял его за ворот рубашки и со всей силы ударил кулаком по лицу. В глазах юноши потемнело, голова пошла кругом, а из окровавленных губ вылетело безэмоциональное «Ох…». Дурсль вперился злобным взглядом в еле стоящего на ногах подростка прежде, чем выплюнуть:
- Директор твоей ненормальной школы заставил нас взять тебя на Рождество к себе! Мы собирались поехать в горы, кататься на лыжах, а ты сломал все наши планы, уродец! И ты мне за это заплатишь!
Отпустив ворот рубашки, он ещё раз ударил парня в челюсть, от чего тот упал на землю и получил несколько ударов ногами. После этого толстяк прокричал что-то про ненормальных, заполонивших его дом, и ушёл, оставляя своего племянника корчиться на полу от боли в сломанных рёбрах.
Спустя какое-то время Гарри всё-таки смог подняться и, кряхтя и сплёвывая кровь из разбитой губы и прокушенного языка, добраться до кровати, на которую он с горем пополам смог лечь, стараясь не причинить себе ещё большего вреда, и забылся тяжёлым сном. Даже во сне из глаз юноши текли слёзы.
Эта ночь превратилась для подростка в сплошной кошмар: жестокие убийства и пытки, совершаемые Волдемортом и проецируемые в его сознание, сменялись побоями дяди, который приходил в его комнату каждый раз, когда он просыпался с криком в горле. Это было невыносимо.
Под утро юноше всё-таки удалось немного поспать, но в пять часов, по выработавшейся с годами привычке, он проснулся. Кое-как встав с кровати и чувствуя дикую боль во всём теле, Гарри спустился в кухню, чтобы приготовить завтрак на всю семью. Было ещё очень рано, но парень заранее знал, что Дурсли встанут в семь часов и все втроём отправятся в супермаркет за покупками, оставив его одного. Так же он догадывался о том, что дядя запрёт его в комнате. Но в какой-то момент Гарри почувствовал сильное головокружение и схватился за край стола, каким-то чудом умудрившись не столкнуть на пол фарфоровый кофейник, стоящий буквально в паре сантиметров от его руки. Когда всё прошло, мальчик закончил готовку и поднялся в ванную комнату на втором этаже. Он тихонечко умылся, стёр запёкшуюся кровь с лица и прокрался в свою комнату, огибая скрипящие половицы и стараясь не шуметь. Стоило ему закрыть за собой дверь, как раздался звук будильника и Дурсли начали просыпаться.
Через два часа входная дверь захлопнулась, а это означало, что Дурсли уехали и оставили его одного, не заперев на замок. Гарри не мог этому поверить, ведь такая забывчивость со стороны дяди была редкостью. Но, даже зная о том, что он может свободно перемещаться по дому, Поттер не стал этого делать. Если Дурсли вернуться раньше времени и увидят его где угодно, кроме этой невзрачной комнатушки, ему несдобровать. Поэтому Поттер подошёл к окну и взобрался на подоконник, пытаясь сесть так, чтобы рёбра болели не так сильно. Он смотрел вдаль и увидел в конце улицы высокий силуэт мужчины и тёмно-сером пальто. У него были светлые, почти белые волосы и, наверняка, очень бледная кожа. Это был Люциус. У парня даже не было сомнений в этом. Так держаться мог только Малфой. На долю секунды Гриффиндорцу показалось, что мужчина смотрит в сторону его дома, и эта мысль вызвала широкую улыбку на лице молодого человека, которая мгновенно сменилась гримасой боли и тихим шипением.
Юноше было приятно думать, что есть хоть кто-то, кто о нём заботиться. Нет, его друзья тоже в какой-то мере заботились о нём, но это другое. Ему нужна была опора в жизни или настоящая любовь, о которой часто пишут в книгах, в общем, что-то или кто-то, кто заставил бы его бороться за свою жизнь. И где-то там, глубоко в душе Гарри надеялся, что аристократ и был как-раз-таки тем человеком, которого он так долго ждал.
Остаток утра и день он провёл, сидя на подоконнике и глядя за горизонт. Потом он спустился на пол и, открыв форточку, взял первую попавшуюся книгу, собираясь полежать и почитать. Спустя пару-тройку часов Поттер услышал звук подъезжающей машины. Это были Дурсли. Припарковавшись, они вышли из микроавтобуса и хлопнули дверками с такой силой, что даже Гарри у себя в комнате услышал. Потом скрипнула входная дверь, и послышался мерзкий фальцет тёти Петуньи и противный смех её мужа.
Сегодня было 24 декабря, канун Рождества, которое начнётся через несколько часов и в котором, Гриффиндорец, как и всегда, не сможет принять участие. С первого этажа послышался крик Вернона Дурсля. Гарри вздохнул, отложил книгу на стол и спустился в кухню. Мужчина кинул раздражённый взгляд в его сторону и выплюнул:
- Приготовь ужин. Твоя тётя оставила список того, что ты должен приготовить, на холодильнике.
- Хорошо, дядя.
Удовлетворившись такой сговорчивостью племянника, мужчина ушёл в гостиную смотреть телевизор. Гарри подошёл к холодильнику и стал рассматривать листок, прикреплённый к дверке холодильника магнитом. Прочитав всё, что было на нём написано, он приступил к работе.
На закуску тётя пожелала тосты со шпротами и долькой лимона, украшенными зеленью. Дальше юноша приготовил блюдо с копчёным лососем и овощной салат к нему. Затем настала очередь индейки, которую он приготовил по любимому рецепту тёти Петуньи, и печёного картофеля. А, когда все остальные блюда были готовы, Гарри взялся за приготовление Рождественского полена (п/п: это французский десерт, который готовят преимущественно на Рождество и НГ).
Единственной положительной стороной жизни с Дурслями было то, что он знал всё, что связано с домашним хозяйством, строением автомобиля и приготовлением разнообразных блюд. Следовательно, он не пропадёт, когда наконец-таки станет совершеннолетним и покинет этот опостылевший до чёртиков дом.
Настенные часы пробили восемь часов вечера, когда праздничный ужин был готов. Как и до поступления в Хогвартс, Гарри надел белый фартук и отнёс в гостиную поднос с аперитивом. Он подал стакан виски дяде, портвейна – тёте, а Дадли отнёс коктейль «Отвёртка», ради которого его кузен устроил целую истерику с топаньем ногами, как в детстве. После чего парень ушёл на кухню, не замечая за своей спиной похотливого взгляда дяди.
Оказавшись там, он прислонился одним плечом к стене и стал дожидаться новых указаний от своих "любимых" родственничков. Его желудок жалобно заурчал, но Гарри ничем не мог ему помочь: поесть он сможет только после того, как Дурсли разойдутся по комнатам, оставив на него уборку остатков еды, мытьё посуды и расстановку мебели по местам.
Примерно через час ожиданий Вернон велел принести им первое блюдо и Поттер повиновался.
Пока юноша накладывал еду в тарелку дяди, тот, уже порядком опьяневший, стал лапать его за задницу. Глаза молодого человека расширились, но он продолжил обслуживать ненавистных ему людей, памятуя о том, что бороться с дядей в таком состоянии просто не возможно: этот боров становился просто феноменально сильным, когда напьётся, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. И это уже не говоря о его больных рёбрах…
Когда он закончил, то вернулся на кухню, стараясь не привлекать к себе внимание. Парню казалось, что этот вечер никогда не закончится! Сейчас ему хотелось лишь одного: чтобы эти сволочи уже, наконец, умотали по своим спальням и дали-таки ему нормально поесть и поспать.
Он услышал, как его дядя встаёт из-за стола и, поднимаясь по лестницы, идёт на второй этаж в туалет. Его возвращения, подросток не услышал, глубоко задумавшись. Он стоял возле кухонного стола, оперевшись пятой точкой о столешницу, его глаза были закрыты, а щёки раскраснелись толи от духоты, стоящей в кухне, толи от поднявшейся у него температуры. Мужчина приблизился к нему и прижал парня к столу. Лишь тогда юноша открыл глаза и придушенно вскрикнул. Дурсль попытался опрокинуть племянника на стол, протискивая своё колено между ног юноши и не утруждая себя расстёгиванием пуговиц на рубашке. Раздался стук падающих на пол пуговиц и яростный крик Поттера. Гриффиндорец не собирался сдаваться и отбивался, как только мог. Получалось это у него не очень хорошо: одной рукой дядя заломил его руку ему за спину, а другой с размаху ударил в челюсть, не сказав при этом ни слова, только натружено пыхтя. Но в этот момент юноша смог извернуться так, чтобы достать спрятанную в заднем кармане джинсов палочку. Кинув в старого извращенца Ступефай, Поттер не стал дожидаться, когда дядя долетит до стены и с диким грохотом шлёпнется на пол, теряя сознание, и побежал наверх собирать вещи. Уложив всё в чемодан парой взмахов волшебной палочки, отпустив Хедвиг в окно и взяв её клетку, он уменьшил всё это до размеров спичечного коробка, положил в карман и выпрыгнул во всё то же окно, падая и больно ударяясь коленями о землю. Но, превозмогая боль от старых и новых травм, юноша без оглядки побежал по улицам Литтл Уинкинга. В скором времени он достиг железнодорожной станции, и в этот раз ему повезло: электричка до Лондона ещё не ушла. Заскочив в вагон Гарри сел на свободное место где-то в углу и прикрыл глаза, чтобы попытаться придти в себя.
В очередной раз ему удалось сбежать, но… Мерлин, он так испугался…. В глазах подростка стояли не пролитые слёзы, а когда он вспомнил о случившемся на кухне, то не смог их больше сдерживать и заплакал.
Проехав десять остановок, он вышел из вагона на перрон, оказываясь в самом сердце Лондона. Он был напуган, голоден, а тонкая ткань рубашки не спасала от декабрьского холода. К тому же пуговицы на ней были оторваны практически наполовину. На левой скуле юноши налилась багровым цветом гематома, губа была разбита и прокушена в нескольких местах, поэтому солёные капли, падающие из глаз, не доставляли облегчения, а только причиняли боль. Гарри бродил какое-то время по улицам города, не разбирая дороги и, если честно, не особо видя эту самую дорогу: линзы в его очках были разбиты… в который раз. Он не знал ни что ему теперь делать, ни куда идти, и, прислонившись к стене очередного дома, сполз по ней вниз, осторожно прижимая ноги к груди и кладя голову на колени. Из глаз градом хлынули слёзы: от обиды на директора за то, он отправил его в этот ад; на родственников за то, что они с ним так обращаются; на крёстного за то, что умер и не смог его вытащить… да на того же Малфоя, который так его оберегал от Лорда и его прихвостней, а от какого-то там долбанного маггла не смог! Его тело сотрясалось в беззвучных рыданиях, а люди, проходившие мимо, даже не пытались подойти к нему и спросить, в чём дело, принимая его за бездомного или обкуренного наркомана.
Вдруг в голову пришла мысль, что, остановиться и сесть возле промёрзшей насквозь стены, не было такой уж хорошей идеей. Было уже около половины одиннадцатого вечера, и ледяные порывы декабрьского ветра без особых проблем проникали под одежду, заставляя тело юноши медленно, но верно коченеть от холода. Он не мог, да и не хотел вставать и идти дальше. Подростку казалось, что его руки и ноги налились свинцом, а голова вот-вот взорвётся: звуки проезжающих мимо машин и бегущих по домам людей с шуршащими обёрточной бумагой подарками причиняли просто физическую боль. Перед глазами темнело. Желание бороться несмотря ни на что, жившее в нём ещё пару часов назад, исчезло без следа, уступив место желанию, чтобы его просто оставили в покое. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что засыпать сейчас будет смерти подобно, но тут же сменилась простым «Плевать». И, когда парень уже практически погрузился в уютную темноту бессознательного состояния, на грани слышимости прозвучал чей-то голос:
- Гарри?.. - до боли знакомый голос…
Он открыл глаза и медленно поднял их на человека, стоящего перед ним. Это был Люциус Малфой. Смотря на подростка с высоты своего далеко не маленького роста, он создавал впечатление непоколебимой скалы: прямая спина, горделивая осанка, взгляд, в котором читалась уверенность в себе… Но сжатые в тонкую линию губы и складка между бровей выдавали его беспокойство.
Сняв с себя пальто, мужчина присел на корточки и укрыл им сжавшегося в комочек мальчишку. Тот облегчённо вздохнул и благодарно улыбнулся блондину, но раны на губах не позволили парню сделать это так, как тому бы хотелось.
Неестественная бледность и блестящие в свете фонаря дорожки на щеках юноши, в купе со стоящими в глазах слезами и ссадинами на лице заставили мужчину осторожно, не желая причинять вреда, провести по плечам юноши вверх-вниз и, приблизившись к нему, спросить:
- Ребёнок, что с тобой?.. Что случилось? Скажи мне, не бойся… Всё будет в порядке, я тебя не обижу… Обещаю…
И тут Гарри прорвало. Он взахлёб стал рассказывать старшему мужчине, что с ним произошло за последние два дня. Слёзы бесконтрольно текли из глаз и исчезали на рубашке обнявшего его и гладящего по спине блондина. Наконец, Люциус прижал юношу к себе, пытаясь согреть и успокоить и прошептал ему на ухо:
- Гарри, ты мне веришь?..
Парень слабо кивнул, всхлипывая и прижимаясь к тёплому телу мужчины. Малфой аккуратно развернул юношу боком к себе, плотнее укутал в своё пальто и, протянув руку под его колени, осторожно поднял на руки.
*продолжение в комментариях*
-
-
10.02.2013 в 12:06-
-
10.02.2013 в 12:07-
-
10.02.2013 в 12:07